В Кемерове, где Мария Головина жила вплоть до 2015 года, ее все знали. Мария — логопед-дефектолог, она руководила «Службой лечебной педагогики», работала с детишками с ограниченными возможностями здоровья, активно занималась благотворительной и общественной деятельностью. И вдруг, неожиданно для всех, Мария уезжает в село Чумай — на свою малую родину. Но о ней самой и о ее проектах начинают говорить и писать еще больше.
— Мария, когда у вас появилось желание вернуться обратно в село? И главный вопрос — для чего?
— Из Чумая мы уехали, когда мне было 15 лет. Уезжать я не хотела, просто так сложились семейные обстоятельства. Желание жить в родном селе у меня было всегда, но оно зависело от двух важных вопросов: жилье и работа. К тому же мой муж не хотел переезжать, и я всегда считала, что выбора у меня нет. В селе надо жить с мужиком — на этом убеждении я выросла.
Принять решение — жить в Чумае — мне удалось в 2014 году. Это случилось на пике успеха в Кемерове, когда все обещало стабильные перспективы в городе. Решиться мне помогла многолетняя психотерапевтическая работа над собой. Психотерапией я занималась по роду профессии, потому что в работе с детьми и родителями важно осознавать природу эмоций и чувств, которые возникают в отношениях.
Для чего я уехала в Чумай? Я реализовала мечту своего детства, это мое место силы ¬— проверено годами. В селе живет мой дядя, мы каждое лето вели здесь огород и делали заготовки. Новый год старались тоже здесь встречать, собирая всех родных.
Конечно, просто осуществить свою детскую мечту — это не «по-взрослому». Где-то с 2007 года я начала строить планы о создании в Чумае гостевой усадьбы. Ко мне туда часто друзья приезжали, туристы по Кие каждое лето сплавляются, так что я понимала, что наше село притягательно и его расположение на стыке гор и долины создает здесь особенный климат и атмосферу. В общем, я поехала в Чумай строить гостевую усадьбу «Марусино». У меня было 1,5 миллиона рублей от продажи квартиры, моя профессия и детский опыт жизни в селе. Ну и сильное желание реализовать свою мечту!
— А как же муж?
— С мужем я к тому времени разошлась. Он считал, что я должна меньше работать, больше времени находиться дома. У него был другой запрос к функциям жены. Я же решила, что самореализация важнее, и, рыдая, удалилась.
— Как отнеслись к вашему решению уехать из города ваши близкие и родные люди?
— Мои родные хорошо меня знают, поэтому спорить никто не стал — это бесполезно. Дети загрустили, для них встал остро жилищный вопрос — они теперь снимают квартиру. Хотя сын пытался настроить невестку на жизнь в селе, но она устояла. Мама считает, что, по сути, я правильно сделала.
Условия пока трудные. Мама помогает больше всех, потому что она на пенсии и еще полна сил, сын приезжает, когда не работает. Он начал на нашей усадьбе свой проект — строит курятник. Сноха приезжает реже. Больше всех радуется внук Тимур, ему весной три года будет. Он гоняет собак и кошек, знает их клички, копает то снег, то песок и носит с бабушкой воду из колонки. У него здесь масса занятий!
— Ну, а как оценили ваш приезд жители Чумая? Как они воспринимают те новшества, которые вы привносите в жизнь села?
— Мой одноклассник, проживающий в Чумае, назвал меня дурой. Подруга, которая всю жизнь мечтает уехать в город, смирилась, но относится со скепсисом. Глава местной администрации, агитирующий всех уехавших чумайцев на переезд в село, был шокирован — кроме меня у него ни с кем не получилось.
Сначала было много открытого недоверия, у некоторых оно и сейчас сохранилось. Я ведь приехала не тихо, а сразу с проектом «Арт-бухты» — места детского творчества. Бюджетники боялись за свои рабочие места, особенно учителя, поэтому восприняли и меня и проект в штыки. Хотя мои родители работали в этой школе учителями, а мама уезжала из села с должности директора школы, но школе я была точно не нужна.
Сейчас ситуация в отношениях сильно изменилась со всеми бюджетными учреждениями и с частью населения. «Арт-бухта» селу необходима, это стало очевидным. Сюда ходит очень большое количество детей, и их никто не принуждает. При этом никто из взрослых пока не приходит помогать на субботниках, хотя родители рады, что есть дом для детского творчества. Только одна семья многодетная помогает — Алексеенко, они приехали в село года три назад.
Вообще, на словах поддержки больше, чем на деле. Люди в селе чувствуют себя «брошенными», «второсортными»: совхоз-миллионер пришел в упадок, работы нет. У людей нет общности, нет нравственных ориентиров. Осталось только прошлое, как они считают, в нем и живут. Поэтому увидеть что-то хорошее и полезное рядом сегодня им трудно. Надеюсь, ситуация изменится.
— Мария, с кем дружите в деревне?
— Люди, с которыми я общаюсь каждый день, — это мои соседи. В селе можно жить и с соседями сильно близко не общаться, это от человека зависит, но я людей ценю. У меня получилось собрать творческую интеллигенцию села в сообщество, мы создали творческое объединение, теперь встречаемся и поем, стихи читаем, песни слушаем авторские, придумываем что-нибудь. Вот решили сделать к следующему году наш чумайский календарь, назовем его «Чумайские байки». Фотографы наши местные фотографии сделают, составим вместе рассказы из нашей сельской жизни.
— Ощущается ли нехватка общения после очень насыщенной жизни в Кемерове?
— Недостатка в общении я не испытываю, другое дело, что качество общения изменилось. Больше стало интернета: переписки, скайпа. Очень обогатили меня семинары, которые организовал Фонд Тимченко для проектировщиков, победивших в конкурсе «Культурная мозаика 2015». Круг друзей вырос, и появились люди, которые занимаются похожими практиками в других регионах. Мы теперь «банда».
— Как теперь проходит ваш обычный день в Чумае?
— Встаю в 6 или в 7 часов, редко в 8 — это только зимой. Грею чайник, растапливаю печь, кормлю трех домашних кошек, трех своих собак и одну соседскую, наполняю кормушку для птиц. Потом бегу в «Арт-бухту»: там кормлю двух подобранных у своего дома котят-подростков, заряжаю печь, в морозы затапливаю ее утром. Бегу домой: приношу воду и дрова, завтракаю, чищу снег во дворе, если успеваю до работы. Затем к 10 или к 11 часам иду в музей (с февраля прошлого года у меня бюджетная ставка в Чумайском краеведческом музее), это примерно 1,5 км по улицам. В музее все по плану работы, но иногда удается поработать в интернете, посмотреть почту и соцсети. Домой иду, в лучшем случае, в 15 часов, чаще в 16:30. Захожу в магазин за хлебом для скотинок, покупаю что-нибудь и для себя. А потом до 19 часов все по утреннему сценарию. Вечером обычно сажусь за компьютер, работаю, перед сном читаю и не позже 23:00 засыпаю. Это распорядок дней, если нет мероприятий и если я не еду в Кемерово. Бывает, конечно, что я забиваю на работу и вечером просто смотрю кино.
— С какими основными трудностями приходится сталкиваться — и бытовыми, и моральными?
— Основная трудность бытовая — зимой топить печь в двух домах и летом носить воду на полив. Пока эти процессы отнимают много времени и сил. Силы у меня есть, а времени — нет. Моральная трудность в том, что люди неактивные, «мертвые» в массе своей. Среди них несколько категорий. У работоспособных и активных чумайцев от 35 до 45 лет главная забота — «как и где побольше заработать и детей в город отправить учиться и жить, потому что самим уже не светит, но хочется». Есть те, которые «не просыхают». И никто не поднимает планку в сознании выше вопросов выживания.
— В чем же тогда главное преимущество жизни в деревне?
— Я думаю, что у каждого эти преимущества свои, кто как смотрит на жизнь в деревне. Для меня это постоянная душевная радость от того, что я дома. Я всегда мечтала жить в деревне, иметь большой участок и большой дом с комнатами для всех поколений семьи, чтобы речка и лес рядом, чтобы собаки во дворе и кошки в доме только зимой. Чтобы простор и чистый воздух, чтобы рассветы и закаты в окне, чтобы коровы и молоко со сметаной на столе и чтобы люди неравнодушные, например, как тетя Лиза-соседка, могли мне сказать: «Маш, ты чё это брови намазала? Чё попало! Они у тебя и так черные, чё ты их мажешь. Лучше губы накрась, а то бледные они у тебя».
— Мария, а есть что-то, чего вам остро не хватает в Чумае?
— Очень мне не хватает присутствия рядом соратников, единомышленников, команды профессионалов. Один в поле не воин, говорят. А вот и воин, если в этом поле люди живут. Среди людей всегда есть «живые», особенно дети. Но нужны мне те, кто встанет со мной плечом к плечу.
— Какие планы у вас на будущее? Какие надежды?
— И планов, и надежд достаточно. На 2017 год я планирую создание НКО, строительство столярки при «Арт-бухте», проведение гастрономического праздника в селе для развития в будущем гастрономического туризма, участие в конкурсе проектов «Культурная мозаика — 2017». На пятилетку я планирую создать в «Арт-бухте» арт-резиденцию, летний творческий детский лагерь, организовать продажу продукции мастерских, развивать гастрономический туризм в Чумае. На своей усадьбе — достроить дом, посадить сад, выкопать пруд и завести птицу. И встречать Новый год со своей семьей в большом доме. Сейчас в доме пока не хватает места для всех.
И вот мои надежды связаны с этими моими планами. Но есть одна самая большая надежда, которая живет во мне постоянно, она из разряда «личное». Это надежда на то, что я сумею преодолеть все свои «замкнутые круги» и научусь любить ближнего, не раздражаясь.
— Вы в Чумае вот уже почти два года. Сейчас можете сказать, кто кому нужен был больше — вы Чумаю или он вам?
— Чумай — это страна моего детства, здесь я всегда чувствовала себя дома. Я не думала, когда переезжала, нужна ли я Чумаю, это он был мне необходим! Теперь вижу, что и я ему нужна.
Хотя… Вот я задумалась. И Кемерову я была нужна, и Кемерово мне до сих пор необходим как источник энергии, которого я не нахожу в Чумае сегодня, в том числе энергии финансовой. Но дело, видимо, в том, что в Чумае я ближе всего к Отчему дому. А для меня это стало важным только в последние годы.
— У вас много трудностей, но все же вы живете в гармонии. Вернемся к самому началу нашего разговора: получается, прожить «без мужика» в деревне все-таки можно?
— Конечно! Я же живу.
Загрузка...